«Визитная карточка» Рахманинова (опрос) ⇐ Рахманинов

[Сергей]

Я совершенно не игнорирую того факта, что любое произведение в известной мере живёт независимой от своего создателя жизнью. Но я совершенно против того, чтобы возводить незнание в доблесть и достоинство.Ваши представления о музыковедении поистине удивительны. Вы хорошо знакомы с этой наукой? Как Ваши успехи в освоении труда Асафьева, о котором мы говорили некоторое время тому назад?

[Михаил Р]

Я Вас уже благодарила за эту ссылку, и теперь благодарю еще раз!И Вы по-прежнему говорите о невежестве (а ведь люди любят музыку сердцем, а сердце редко бывает невежественно то есть по Вашему получается, что это чистой воды случайность, что стали исполнять первую часть, а не вторую, и к содержанию оных сия случайность не имеет никакого отношения? так сказать эффект толпы, голого короля?

[Сергей]

Не стоит благодарности, я рад, если книга оказалась Вам полезна.Я говорю о незнании (а не о "невежестве", слова "невежество" я не употреблял, будьте внимательней, пожалуйста) в следующем аспекте: если, грубо говоря, пресловутый "народ", имея общее представление о Лунной сонате в целом, сделает осознанный выбор в пользу прослушивания одной первой части (ну, скажем, встанет и уйдёт во время концерта, не дослушав до конца) - это один разговор. Но имеем же совершенно другое! Имеем именно незнание того, что после первой части вообще что-то следует! Ещё раз повторяю, что эта процедура губительна не только для второй и третьей части, но и для первой тоже - ибо её содержание изрядно страдает, ежели она не находится "в жёсткой конструкции" с последующими частями. В тех случаях, когда музыка первой части используется для рекламы... ладно, не будем о грустном, скажем, используется как фон для чтения стихов Ахматовой (в порядке, допустим, литературно-телевизионного монтажа) - это не слишком существенно. Если речь идёт о восприятии именно музыки как таковой - дело хуже.Ещё раз говорю о том, что сравнивать первую часть со второй - пустая трата времени - несравнимы их функции и масштабы. Если же сравнивать первую часть с третьей... то, что стали исполнять именно первую, случайностью назвать сложно, конечно же, но к содержанию их (к глубине содержания, скажем так) действительно прямого отношения не имеет.

[Михаил Р]

А к чему же тогда имеет отношение, если и не случайность, и к содержанию (и его глубине) не относится? Как Вы объясните этот феномен?И опять же, не могу таки оторваться от этой статистики по дискографии, вот у Моцарта, оказывается, Concerto for Piano no 21 in C major, K 467: вторая часть Andante - 196 дисков против 94 общих. Ну не бывает такого, чтобы от содержания это не зависело, от чего же как не от содержания! Не от узора же звезд на небе?

[Сергей]

Вопрос на самом деле весьма сложный и серьёзный, но я постараюсь дать на него ответ. Прошу о некоторой паузе, необходимой для точного формулирования.

[Михаил Р]

Да, разумеется!А я пока вернусь к статистике по Рахманинову - не углядела, самый хит, оказывается все-таки ВокализSongs (14), Op. 34: no 14, Vocalise - 225 дисков однако

[ystos]

Друзья мои! Да всё гораздо проще! Ни одно светское произведение не претендует на обожествление. Увы.. Но у великих, искра есть во всём. А так как хорошей музыки сейчас пишут всё меньше и меньше, скоро люди будут искать забытое, недопонятое,недооценённое т.к. Человек стремится к совершенству и к познанию.А возможностей у него - море! Так зачем же себя ограничивать? Может и Русский язык упростить, раз большенство слов люди СЕЙЧАС не употребляют?!

[vistant]

Александр, а вы всегда слушаете произведения целиком? Никакого подтекста, просто любопытство.Не бывало ли так, что вы послушали один, второй, пятый раз произведение, а в голове остался какой-то фрагмент, и именно его хочется слушать бесконечно - и в десятый, и в сотый раз?

[Сергей]

Конечно, бывало! Более того, чаще всего именно таки и происходит (если, конечно, речь идёт о мало-мальски масштабном сочинении). Точно так же, как, скажем, из любой стихотворной поэмы в голове больше всего "застревает" одно-два четверостишья, которые и цитируются, и в памяти всплывают чаще других. Но - одно дело любой фрагмент "в контексте" целого (даже в том случае, если контекст сводится элементарно к знанию, что "там вообще что-то присутствует") и другое дело - в качестве самодостаточной единицы.Разница будет очень ясно видна, ежели мы возьмём для примера фрагмент, который по каким-то композиционным причинам резко "выдаётся" из общего текста. Скажем, представьте себе человека, которому из всей "Пиковой дамы" Чайковского знакома только пастораль "Искренность пастушки". Представление получится весьма превратное. Ибо "в теле" оперы намеренно архаически-стилизованный язык пасторали противопоставляется общему "современному" языку оперы. Драматичность также резко снижена - ибо в контексте пастораль ни что иное, как "иллюстрация", на простом примере поясняющая основные идеи произведения в целом.Насчёт же "именно его хочется слушать бесконечно" - тут, увы, не могу корректно представлять человечество в силу своей профессии. Слушаю я обычно всё ж целиком, а если возникает желание "встретиться" с фрагментом - мне проще его сыграть. Или просто мысленно вспомнить.А теперь попробую ответить Марианне.Сразу же могу сказать, что цельной картины у меня пока что не сложилось, и полностью причины популярности музыки я не познал. Некоторым оправданием мне является только то, что толком этого ещё никому не удавалось. И всё же.Вначале несколько расширим поле наших рассуждений, опираясь не только на "суперхиты" классики, но на всё поле музыки в целом. Что требуется от музыки, дабы она, так сказать, сохранилась в истории?Блеск формы? Вероятно, да. Но как его определить? Если исходить из того, что форма - это всего лишь комплекс наиболее подходящих средств для, так сказать, "передачи адресату", то мы оказываемся в порочном логическом круге.Совершенно новый музыкальный язык? Да, такие случаи известны. Более того, случается даже, что за оригинальность выражения музыке прощаются все прочие слабые стороны. Не помню, к сожалению, автора высказывания, и всё же: "Что сказал Берлиоз своей музыкой? Ничего. Но КАК он это сказал!". Но всё же в большинстве случаев просто новых выразительных средств (или новых условий их применения) недостаточно.Глубина мысли? Да, конечно. Не сказать, чтобы этот момент был определяющим, но он весьма существенен. Только вот незадача - как же её, глубину-то эту самую, определить?Впрочем, ладно, предположим, что нам это как-то удалось. Пойдёмте дальше.Что есть "мысль" в произведении искусства - это наука пока не совсем в курсе дела. Но, в общем, можно сказать следующее: что восприятие художественного произведения затрагивает мыслительный процесс воспринимателя (то бишь в случае музыки - слушателя), рождая у него какие-то отклики, которые уже в его собственном (слушательском) мозгу ("в душе" - не говорю, я атеист) так или иначе организуются в какую-то мыслительную конструкцию (говорить "логическую конструкцию" не совсем корректно, не всегда это управляется именно логикой). Иными словами, любое музыкальное произведение - это достаточно сложный комплекс мыслей, которые закладывал в него создатель, и достаточно сложный комплекс мыслей, которые требуется "пережить" (перечувствовать, передумать - ненужное зачеркнуть) слушателю.Из этого следует, что любое восприятие музыки (как и произведения искусства вообще) требует известных интеллектуальных (эмоциональных, ментальных) усилий.

[Сергей]

Прикладывать же усилия, в том числе и ментальные - процесс не всегда приятный и всегда трудоёмкий. В природе, как известно, энтропия всегда повышается. Поэтому вполне естественно, что кому-то (для пессимиста - многим, для оптимиста - некоторым) процесс "перевода" произведения в собственные мысли и чувства может быть труден, просто скучен, в конце концов.Но. Что при этом происходит, если музыкальное произведение так или иначе достигает сознания "воспринимателя"? Ну, скажем, не собирался человек идти на концерт - но музыка "догнала" его в виде случайно включённого радио? Идёт естественное "упрощение". Не надо нам десять составляющих, берём одно - самое сильное и самое яркое.(грубо и приближённо - ну, если мы возьмём читателя, который читает "Преступление и наказание" как классический детектив, интересуясь только тем, как же "расколят" Раскольникова (пардон за каламбур) и сколько ему дадут - мирясь с присутствием всяких Сонечек Мармеладовых и старательно "пропуская мимо ушей" мелихлюндии Достоевского о том, что "разделение людей на два сорта убивает всё человеческое". А что - как я себя в школе помню, большинство в моём классе именно так его и читало (и я сам не был исключением). Я бы даже не сказал, что это уж очень порочно - только не надо такой уровень выдавать за абсолют в осмыслении художественного произведения).Так вот, возвращаясь к "суперхитовым" музыкальным образцам - я вижу в их сверхпопулярности именно такое упрощение.Осталось только разобраться, почему это возможно для одних произведений (фрагментов) и менее возможно для других. Тут тоже сложностей хватает - однако же, какое-то приближение найти можно.Во-первых, более "обречены на успех" те произведения (фрагменты) в которых элементарно меньше "узловых моментов", "опорных точек", "образов", что ли... В этом смысле, первая часть Лунной сонаты однозначно "выигрывает" у её же третьей части - первая часть монолитна по форме, начальный посыл (образ, тема) один, в финале же - сонатная форма (предполагающая, как известно, не только два образа, но и их непременное взаимодействие).Во-вторых, "сверххитовые" произведения чаще всего имеют "начальный импульс" в виде предельно простой и действенной конструкции. Та-та-та-ТАААМ - и вот вам Пятая Симфония Бетховена, и большинству уже и не надо слушать дальше, чтобы опознать, а многим и вообще не надо слушать дальше ("не надо" - здесь имеется ввиду "не соответствует желанию").Коротко (резюме):Произведение остаётся в истории, если мысли (чуства?), заложенные в нём, достаточно сложны, хотя бы - нетривиальны. Но при этом "хитом" оно может стать только если из этих "мыслей" можно выделить некую составляющую, которая будет, с одной стороны, предельно проста и понятна, а с другой - хотя бы минимально самодостаточна.Всё, лучше не умею.